Роберт Сальваторе - Церковная песня [Гимн Хаоса]

– Ты слишком нетерпелив, – отметил Белаго, но Каддерли знал, что на самом деле он не сердился. Каддерли был постоянным покупателем и много раз делал важные переводы древних алхимических записок. – Боюсь, только то, что в мензурке. Мне нужно подождать, пока прибудут некоторые ингредиенты – ногти холмовых гигантов и толченые рога яков.

Каддерли аккуратно поднял пропитавшуюся ткань и наклонил мензурку. В ней было всего несколько капель – достаточно чтобы наполнить всего один из крошечных флаконов.

– Здесь только шесть, – сказал он, переливая масло при помощи пропитавшейся тряпки в сосудик. – С меня сорок четыре.

– Ты уверен, что тебе надо так много? – уже в который раз спросил Белаго.

– Пятьдесят, – объявил Каддерли.

– Цена…

– Вполне подходящая! – Каддерли засмеялся, и спрятав флакончик, выскользнул из лавки. Настроение нисколько не ухудшилось, когда он прошел через главный зал к южному крылу третьего этажа и покоям Хистры, приезжей жрицы Сан, богини любви.

– Дорогой Каддерли, – приветствовала его жрица, которая была на двадцать лет старше его, но все еще весьма привлекательна. Она носила алое одеяние с глубоким вырезом, которое не слишком скрывало ее женственную фигуру. Каддерли пришлось напомнить себе о манерах и о том, что смотреть стоит только в ее глаза.

– Входи же, – промурлыкала Хистра. Она схватила его за тунику и втащила в комнату, мгновенно захлопнув за ним дверь.

Он смог отвести взгляд от Хистры и увидел ярко сияющий сквозь тяжелое одеяло предмет.

– Закончили? – почти пискнул Каддерли. Затем он прокашлялся, смущенный. – Хистра легонько провела пальцем по его руке и улыбнулась, когда он непроизвольно вздрогнул.

– Двеомер произнесен, – ответила она. – Все, что осталось, это плата.

– Двести… золотых монет, – проговорил, запинаясь, Каддерли, – как мы и договаривались. – Он потянулся за кошельком, но рука Хистры перехватила его руку.

– Это было трудное заклинание, – сказала она, – с отступлениями от нормы. – Хистра помолчала секунду и застенчиво улыбнулась. – Но я так люблю отступления, – заявила Хистра, поддразнивая его. – Цена может быть снижена, знаешь ли, для тебя.

Каддерли нисколько не сомневался, что то, как он сглотнул было слышно даже в коридоре. Он был дисциплинированным ученым и пришел сюда с определенной целью. У него было много работы, но обольстительность Хистры была неоспоримой, а ее духи буквально подавляли. Каддерли напомнил себе, что надо не забывать дышать.

– Мы вполне могли бы и забыть про плату, – предложила Хистра, лаская пальцами мочку уха Каддерли. Молодому ученому стало интересно, не упадет ли он в обморок.

Впрочем, в конце концов, образ Даники, с одухотворенным видом сидящей на спине Хистры и небрежно трущей ту лицом об пол, заставил Каддерли контролировать себя. Комната Даники была недалеко: через коридор, несколько дверей налево. Он твердо убрал руку Хистры со своего уха, передал ей кошелек и схватил прикрытый, сияющий предмет.

Несмотря на всю свою практичность, когда Каддерли вышел из комнаты на двести золотых беднее, его лицо сияло так же ярко, как и диск, зачарованный для него Хистрой.

У Каддерли, как всегда, были и другие дела, но, не желая вызвать подозрения шатаясь по Библиотеке со сверхъестественно сверкающим мешочком, он направился прямо в северное крыло в свою комнату. Персиваль все еще сидел на подоконнике, когда он вошел, нежась в лучах утреннего солнца.

– Он у меня! – взволнованно воскликнул Каддерли, вынимая диск. Комната немедленно осветилась, как будто в нее заглянуло солнце и напуганная белка нырнула в тень под кроватью Каддерли.

Священник не стал переубеждать Персиваля. Он бросился к письменному столу, достал из переполненного бокового ящика цилиндр, длинной в фут и шириной в два дюйма. Легким усилием Каддерли снял крышку. Под ней было углубление как раз подходившее для диска. Он положил туда диск и завернул крышку, пряча свет.

– Я знаю, что ты там, – поддразнил Каддерли и приоткрыл крышку на другом конце цилиндра, выпустив узкий луч света.

Этот спектакль совсем не понравился Персивалю. Он прыгал взад и вперед под кроватью, а смеющийся Каддерли преследовал его лучом света, довольный, что наконец победил хитрое существо. Все это продолжалось лишь несколько секунд, пока Персиваль не выпрыгнул из-под кровати и не бросился к окну. Белка вернулась секунду спустя затем лишь, чтобы схватить свои орехи с маслом и прострекотать несколько нелестных слов в адрес Каддерли.

Все еще смеясь, молодой священник закрыл крышку на своей новой игрушке и прицепил ее к поясу. Затем, он двинулся к дубовому шкафу. У большинства священников, живущих в Библиотеке, в шкафу хранились запасные одеяния, так как они хотели безупречно выглядеть перед новоприбывшими учеными. Тем не менее, в шкафу Каддерли сложенная одежда занимала совсем немного места. Горки записок и еще большие горки всевозможных изобретений загромождали пол, а самодельные кожаные ремни занимали большинство вешалок. Кроме того, на внутренней стороне одной из дверей висело огромное зеркало, вещица, значительно превышающая скромные денежные возможности большинства других священников Библиотеки, особенно низкого ранга, как Каддерли.

Каддерли вынул широкую портупею и направился к кровати. В кожаном ремне находилось пятьдесят специально сделанных дротов. С помощью флакончика из лавки алхимика Каддерли намеревался доделать шестой. Дроты были короткими и узкими, полностью сделанные из железа, исключая серебряные наконечники. Сердцевины дротиков были полыми, флакончик как раз подходил к отверстию. Каддерли вздрогнул, когда вставлял флакон в дротик, стараясь приложить достаточно усилий, чтобы вставить его на место и не раздавить при этом.

– Масло Удара, – напомнил он себе представляя обгорелые кончики пальцев.

Молодой ученый вздохнул с облегчением, когда летучая смесь была, наконец, установлена. Он снял шелковую накидку, собираясь одеть портупею и подойти к зеркалу посмотреть, как она на нем сидит, что он делал всегда после завершения очередного дротика. Но резкий стук в дверь дал ему достаточно времени только для того, чтобы спрятать портупею за спину, прежде чем Учитель Авери Шелл – толстый краснолицый человек ввалился внутрь.

– Что это еще за чеки об оплате? – кричал священник, размахивая пачкой пергаментов у носа Каддерли. Он стал доставать их по одному, и, читая заголовки, бросать на пол. – Кожевник, ювелир, кузнец… Ты транжиришь свое золото!

Над плечом Авери Каддерли заметил белозубую улыбку Киркана Руфо и понял, откуда у учителя его счета и повод для ярости. Высокий, с заостренными чертами лица, Руфо был лишь на год старше Каддерли. Эти двое, хоть и были друзьями, всегда соперничали в продвижении по ступеням старшинства в Ордене, да и в других занятиях тоже, особенно если принимать во внимание несколько долгих взглядов, брошенных Руфо в направлении Даники. Создавать друг другу неприятности стало чем-то вроде игры для них, более чем нудной игры, когда дело доходило до вмешательства учителей, особенно Учителя Авери.